Художественная литература о кошках

[kassid]

Книга вторая:


Похищение Персика

Дверь киностудии "Фитилек" была уже заперта, но в соседнем с ней зарешеченном окне рама оказалась чуть приподнята. По подоконнику, как тигр по клетке, метался Джеймс.
– Привет, Джеймс! – крикнул я снизу. – Ты-то мне и нужен! Хочу задать тебе несколько вопросов.
– Только не сегодня, – рявкнул он. – Я сегодня коротковат и староват. И нос у меня не того цвета.
– М-да. Тяжелый случай, – осторожно сказал я.
– Он что, псих? – поинтересовался Шип.
– Он актер, – ответил я.
– Ну, тогда я пошел, – сказал Шип. – С актерами и актрисами я наобщался сегодня на год вперед. Пока, Сэм! – Махнув мне лапой, он растворился в ночи.
Я вспрыгнул на оконный карниз и подлез под раму. Под самым окном стоял поцарапанный письменный стол, на нем горела настольная лампа под красным пластиковым колпаком. Перебравшись на столешницу, я подсел поближе к лампе – погреться.

Комната, насколько я успел заметить, больше всего походила на гримерную. Справа во всю стену тянулась длинная белая пластиковая полка, на нее таращилось такое же длинное зеркало. Полка ломилась от обилия разнокалиберных банок и баночек. У противоположной стены стоял серо-бурый диван в пятнах кофе, пролитого, вероятно, еще при президенте Никсоне, и столик с остатками еды. На свободный конец этого столика только что вспрыгнул разгневанный Джеймс Блонд.
– Что-то, Джеймс, ты нынче не в духе, – очень бодрым тоном начал я. – Как ты говоришь – коротковат? Староват? И носом не вышел?

Он едва не прожег меня взглядом.
– А за свой нос ты не боишься? Ну-ну, давай, поговори еще немного.
– Отчего же не поговорить? – Я спрыгнул на пол и не спеша двинулся в сторону дивана.
Джеймс глухо зарычал.
– Ну, Шер-рлок Холмс, достанется тебе сегодня!..
– Да мне-то что, – заметил я как можно равнодушнее. – Вот тебе, я вижу, уже досталось. Любопытно было бы знать, от кого.
– От кого надо.
– А от кого надо?
– От кого, от кого! Да от кого попало. Взять хоть моего менеджера: опять сегодня забыл за мной заехать.
– И из-за этого ты так переживаешь?
– Да нет. – Джеймс широко зевнул. – Это просто мелочь. Так сказать, завершающий штришок. – Картинно потянувшись, он одним гигантским прыжком перескочил на диван.

– Рассказывай дальше, – предложил я, устраиваясь на диванной подушке. – Хотя, что я тебя уговариваю, тебя и так уже никакая сила не остановит.
Он снова на меня рыкнул.
– Все, все! Я очень внимательно слушаю, – поспешил заверить его я.
– Ладно, тогда слушай. Сижу я в офисе наверху – только что, минут десять… ну двадцать назад. Я сижу, а Эверетт – жалкое ничтожество – треплется по телефону. С кем – не знаю, но…
– Постой, давай сначала кое-что уточним. Кто такой этот Эверетт? Режиссер?
– Да какой он к собачьей маме режиссер! Из него такой же режиссер, как из меня африканский слон! Ну, сам-то он, понятно, уверен, что он гений! Тоже еще Феллини выискался! Спилберг кошачьих радостей!..
– Много лишних слов, – сказал я. – Ближе к делу.

– Да. Значит, он треплется по телефону. С одним, с другим. А потом вдруг набирает номер – и говорит: детка, говорит, привези-ка ты мне Феликса. И тут выясняется, что Феликс – тоже дублер Персика!
– Ну и?
– Ну и этот Феликс, которого, оказывается, уже год как наняли, должен теперь занять место Персика! И он станет звездой…
– И будет кушать "Кошачью радость", – закончил я. – Джеймс, это же именно то, что тебе надо! Ты обретаешь свободу!
– Свободу?! – От возмущения Джеймс принялся бегать по дивану. – Ты что, не понимаешь? Пинок под зад я обретаю, а не свободу! Я уничтожен. Меня просто нет. Я звездная пыль, рассеянная в пространстве! Я никому не нужен!.. Я отвергнут! – выкрикивал он. – Я опозорен! Я коротковат и староват!.. И нос! Нос не того цвета!..

Я не сводил с него глаз.
– Но Джеймс, – сказал я. – Ты же сам не хотел оказаться на месте Персика!
Он остановился и подумал. Потом сел и еще подумал. Потом запрыгнул на спинку дивана и полюбовался собственным отражением в зеркале.
– Да, – сказал он наконец и улыбнулся мне ослепительной улыбкой. – Ты прав, абсолютно и неопровержимо. Так что у тебя ко мне были за вопросы?
Я вздохнул с облегчением.
– Дело в том, – начал я, глядя прямо на Джеймса, – что Персика похитили.
– Что?! Ты шутишь!
– Ничего себе шуточки.
– Ой-ёй!.. А я тут как болван убиваюсь из-за своего носа! Как это произошло?
Я рассказал.

Он выслушал меня с образцовой сосредоточенностью актера, вникающего в новую роль, а когда я умолк, кивнул и сказал:
– Значит, теперь мы должны выяснить… Что мы теперь должны выяснить?
– Мотив преступления. Персика взяли у гастронома. Встает вопрос: им нужен был именно Персик – или сгодился бы любой кот? Просто кот, безымянный и бездомный. В общем, бродячий.
Джеймс кивнул.
– Да, задачка. И чем же я могу помочь?
– Во-первых, – перешел я прямо к делу, – ты можешь знать, не было ли за Персиком хвоста.
– Хвоста, – повторил он не совсем уверенно. – Ну… хвост конечно, был… Персикового цвета, и довольно длинный, примерно как у меня. Вообще-то я всегда был уверен, что это его хвост, но раз ты спрашиваешь…
– Да нет, – перебил я. – "Хвост" – это когда кто-то за кем-то следит. Скажем, вертится все время у дверей или незаметно ходит за своим объектом по улицам.

Джеймс соскочил на пол и озабоченно забегал взад-вперед по комнате.
– Вот я и спрашиваю, – закончил я. – Не был ли Персик таким объектом?
– Надо подумать, Сэм. Надо подумать. – Джеймс вскочил на подоконник и, высунувшись на улицу, покрутил головой по сторонам. – В общем, ты хочешь узнать, не ходил ли за ним какой-нибудь огромный страшный верзила в свитере и в джинсах? – Он усмехнулся. – Так ведь в Нью-Йорке куда ни глянь, непременно уткнешься взглядом в огромного страшного верзилу в свитере и в джинсах.
– Только у этого, – заметил я, – был еще желто-коричневый фургон.
– Фургон, – задумчиво повторил Джеймс. – Желто-коричневый. Случайно не "шевроле" девяносто третьего года?
Я пожал плечами.
– Понятия не имею. А почему ты спрашиваешь?
– Да потому что вот же он – только что остановился у входа.
Я скатился со спинки дивана и рванул к окну.

Все произошло почти мгновенно. Через решетку в окно просунулась рука в черной перчатке, Джеймс попытался ее укусить. На стол скользнул конверт, тихонько звякнув о лампу. К тому моменту, когда я вскочил на стол, задняя часть Джеймса была еще в комнате, а передняя свешивалась из окна. При этом он рычал как лев из заставки к Метро-Голдуин-Майеровскому мультику и рвал зубами черную кожаную перчатку, внутри которой находилась рука.
Владельцу руки это явно не нравилось.
– Осторожно, Джеймс! – заорал я, потому что вторая рука в черной перчатке вдруг с силой потянула оконную раму вниз.
Джеймсов хвост уцелел чудом – в последнюю тысячную долю секунды Джеймс успел его поджать. Вжик-бэмс!.. Все, Джеймс был снаружи.
Но я-то был внутри! Меня заперли, и даже если я при этом бился о стекло, как рыба об лед, это ничего не меняло – теперь Джеймс действовал, а мне оставалось только смотреть и слушать.

Слушать, впрочем, было нечего: звуки, которые время от времени просачивались через стекло, больше всего напоминали тексты комиксов: И-И-ЭХ! – У-УФФ! – РР-Р-РР! – БУМ-С! – РР-Р-РР! – ТР-РРЕСЬ! Да и видно было немного: вместо человека – темный силуэт, вместо Джеймса – светлое пятно. Зато я разглядел, что светлое пятно крепко ухватилось за силуэтову штанину. Силуэт дрыгал ногой, пытался стряхнуть тяжесть, но Джеймс вдруг спрыгнул сам и тут же – Р-Р-РР! – опять ринулся на врага. Он всеми четырьмя вцепился человеку в ремень, висел на нем, рычал, рвал зубами свитер и карабкался вверх. Человек пытался его сбросить, но Джеймс держался крепко. Держался-держался, а потом вдруг не удержался. Человек все-таки извернулся, схватил его, поднял за хвост – и зашвырнул куда-то вверх.
Надо же – Джеймс летит, подумал я.
И потерял его из виду.

Человек тоже потерял его из виду. Он задрал голову и на миг замер, так что я даже успел его разглядеть. Лицо с раздвоенным подбородком – грозное и страшное, как у пиратского главаря, хотя по-своему даже красивое, – золотые колечки в ушах. Но он тут же отвернулся, и дальше опять пошли одни звуковые эффекты: ТОП, ТОП, ТОП – ХЛОП! – ВРР! – ВР-Р-Р-РРР!.. Он уехал.
А дальше не было ничего, только блеск луны и холодный асфальт за окном. Я стоял на подоконнике и ждал, секунды медленно вытягивались в минуты, минуты обрастали длинными спутанными седыми бородами. И вдруг что-то светло-персиковое, свалившееся неведомо откуда – может быть, с неба – шлепнулось на тротуар прямо перед моими глазами, немного посидело на месте – и расплылось в улыбке. Это был Джеймс.

– Что произошло? – старательно артикулируя, проорал я.
Он осторожно поднялся и начал жестикулировать: махнул лапой сначала вверх, потом вниз, потом вбок. Потом сорвался с места и исчез в темноте.
Я хорошенько почесал себя за ухом. Да, подумал я, вот что значит настоящая кинозвезда – в жизни таких не бывает, только на экране. Как Шварценеггер. Или Лэсси. Или Сталлоне. Крепкие парни, их только что зверски растерзали на глазах у зрителя, а они выскакивают из следующего кадра румяные и улыбающиеся, как хлебцы из тостера. На таких надо вешать таблички: "Трюк уникальный, в домашних условиях повторять не рекомендуется".
Я спрыгнул на стол. Доставленный маньяком в черных перчатках конверт – а точнее говоря, пакет из коричневой оберточной бумаги, скрепленный большой железной скрепкой, – лег на стол надписью вниз. Я вздохнул, перевернул конверт на другую сторону и прочитал: "ДЛЯ МИССИС ПАМЕЛЫ АНДЖЕЛХОФФ".

Я уже знал, что увижу внутри. Дурные вести плохо пахнут, а от этого конверта несло, как от старого вонючего охотничьего пса.
Я сбил лапой железную скрепку. Так и есть.
В записке говорилось:
ПЕРСИК ПРИНОСИТ 40 ШТУК В ГОД.
ХОЧЕШЬ ПОЛУЧИТЬ ЕГО НАЗАД –
ГОНИ 40 ШТУК БАКСОВ.
ЖДИ ЗВОНКА ЗАВТРА.
НИКАКИХ ПОЛИЦЕЙСКИХ.
НИКАКИХ РЕПОРТЕРОВ.

К записке прилагалась снятая "Поляроидом" фотография: Персик с веревкой на шее понуро сидит на большой картонной коробке. Коробка довольно помятая, но можно разобрать обрывок надписи: "В Е Н" – остальное скрыла рука в черной кожаной перчатке.
Я все еще разглядывал странную коробку, когда Джеймс – умеют же звезды появиться вовремя – молча возник на пороге гримерной. Он дышал тяжеловато, но не слишком, на губах играла усталая улыбка героя войны. Правда, не настоящей войны, а киношной – потому что на герое не было ни царапины, и даже шерсть на нем лежала волосок к волоску.

– По-моему, – сказал я, стараясь не слишком таращить на него глаза, – ты горишь желанием рассказать мне, чем там у вас кончилось.
Он вскочил на стол.
– Не особенно. Признаться, сейчас меня больше интересует, что там в конверте.
Я сунул записку ему в лапы и подождал, пока он с ней ознакомится.
– Требуют выкуп, – изрек он наконец.
Кивнув, я заметил:
– Между прочим, в первой строке имеется кое-какая полезная для нас информация.

Джеймс снова заглянул в записку и пожал плечами.
– Я, конечно, не детектив, но по-моему, строка как строка. Все очень просто. Ничего интересного. "Персик приносит сорок штук в год", – зачитал он вслух.
– У-гу, – сказал я. – И что, действительно приносит?
Джеймс кивнул.
– Факт, приносит.
– Откуда ты знаешь, что это факт? Вот я, к примеру, этого не знаю.
– А почему ты должен это знать? Эти сведения, дружище, строго для служебного пользования. Внутренние дела шоу-бизнеса, так сказать.
– То-то и оно, – кивнул я. – Значит, тот, кому известно, сколько платят Персику, тоже должен быть внутренним человеком шоу-бизнеса.
Зеленоватые глаза Джеймса округлились.
– Ну ты силен! – сказал он. – Ас!
– Пустяки, – бросил я. – Вопрос только в том, сколько в нашем случае может оказаться таких "внутренних людей". Пятьдесят? Сто?
– Зачем? Думаю, человек десять, максимум двадцать… Ну, скажем, агенты, менеджеры.
– Так. Значит, менеджеры. – Я задумчиво смотрел на Джеймса. – А чем конкретно они занимаются?
– Вот и я удивляюсь, – сказал он. – Мой, например, даже заехать за мной не удосуживается.

Я ждал.
– Ну хорошо, – Джеймс откашлялся. – Менеджер – это нечто среднее между соседом по комнате и блохой. Живет с тобой и тобой же питается… и то и другое в известном смысле, конечно. Забирает себе все, что ты заработал, а в благодарность кормит тебя объедками и заставляет спать на полу.
– У-гу, – сказал я. – А сколько, интересно, зарабатывает дублер?
– Нисколько. Дублеру если и платят, то только за конкретную работу.
– У-гу, – снова сказал я.
Джеймс поднял голову и нахмурился.
– Ты думаешь… Ты подозреваешь, что это может оказаться… менеджер Феликса?
– Именно, – кивнул я. – Во всяком случае, я не стал бы исключать такой вариант. Феликс уже год как ходит в дублерах. Его менеджер начинает нервничать: где прибыль? Вот если бы Феликс оказался на месте Персика!.. Тогда бы ему платили о-го-го какие деньжищи!..
– Точно, платили бы. Причем не Феликсу, а как раз менеджеру. И еще бы ему кое-что перепадало от лучей Феликсовой славы.
– Что, например?
– Да мало ли что! Футболки с портретом Феликса. Игрушки – Феликс плюшевый, Феликс надувной, Феликс заводной… Со всего этого тоже можно снимать навар.

Да, акции Феликса, кажется, растут, как на дрожжах, подумал я и сказал:
– Надо же, как все удобно получается. Все проблемы решились будто сами собой. Будет теперь у Феликса работа, а у менеджера – деньги.
Джеймс кивнул.
– Это, кажется, называется "убить двух зайцев"?
– Лучше бы ты этого не говорил, – заметил я.
– Насчет зайцев?
– Насчет убить.
После этого мы долго молчали, потому что сказать тут было нечего. Джеймс опять начал носиться по комнате.
– Ладно, – буркнул я. – Расскажи лучше, что тебе о нем известно.
– Это о ком? О Феликсе-то? Да я до сегодняшнего дня о нем знать не знал. А сегодня только слышал, как Эверетт говорил своей очередной "детке", что Феликс ему нужен в понедельник после обеда.

Я прищурился.
– В понедельник?
– Ну да. В понедельник, тридцать первого.
– Значит, в понедельник, – сказал я. – А завтра еще только суббота, двадцать девятое. – Я снова пододвинул записку ближе к свету. "Жди звонка завтра", – услужливо высветила лампа. Значит, Феликсова менеджера придется разыскивать сегодня. Ну а если выйдет промашка и он вообще тут окажется ни при чем… что ж, тогда и будем думать, как быть дальше. Только думать останется недолго. До понедельника еще три дня. Но до понедельника Персик может и не…

– Стоп, – сказал я. – Должна быть какая-то ниточка, надо только за нее ухватиться.
– Должна? – удивился Джеймс. – Почему?
– Потому что должна. – Я еще немного подумал и спросил: – Кто такая "детка"?
– Это которая "детка, привези мне Феликса"? – Он пожал плечами. – Не знаю, Сэм. Скорее всего, она из какого-нибудь агентства. Проблема только в том, что в городе девяносто семь агентств, которые работают с животными. А Феликсов, наверно, миллионов пятьдесят.
– Замечательно, – заключил я. – Просто лучше некуда.
Теперь была моя очередь мотаться туда-сюда. Я принялся мерить шагами подоконник и кружить вокруг лампы. Наконец меня осенило. Вот он – ответ, все проще простого!

– Телефон! – торжествующе сказал я.
– Что телефон?
– Где телефон?
Телефон оказался в офисе, на втором этаже. С первого взгляда на офис было ясно, что тут-то и делается шоу-бизнес. Кожаный потертый диван. Заваленный бумагами и бумажками стол. На стене – фотографии звезд. А также несостоявшихся звезд, которые когда-то начинали сниматься в Голливуде, а теперь продавали отбеливатели для зубов. Бывших баловней фортуны, которые давно уже ничем, кроме чайка, не баловались. Телефон, само собой, был со всеми положенными прибамбасами: громкоговоритель и семь десятков кнопок в придачу.

– Угу, – сказал я. – Так ты говоришь, это Эверетт ей звонил, а не она ему?
Джеймс кивнул.
– С полчаса назад. Поговорил и сразу ушел.
– Понятно. – Я с трудом сдерживал волнение. – Ну, Джеймс, готовься. Сейчас мы с тобой получим все. Или ничего.
Я нажал на кнопку.

Линда Стюарт