[kassid]

---

[kassid]

---

[Бродячий огонек]

Забавный опрос - что любят наши кошки?

---

[Irma Sun]

Не смогла удержаться, до чего же колоритный котик.

---

Прелесть какая!

[Бродячий огонек]

---

Ирма, это, случайно не твоего папарацци застукали? :)))

[Бродячий огонек]

---

Пальцы веером

[Irma Sun]

Я всё-таки уловила момент, когда у моего котика пальцы веером стали.

---

Не долго думая

[Бродячий огонек]

Скажите, сколько в комнате кошек, если в каждом из четырех углов комнаты сидит по одной кошке, против каждой кошки сидит по 3 кошки и на хвосте у каждой кошки сидит по кошке?



Четыре, конечно!

Напротив каждой кошки три угла. В каждом углу по кошке. Четыре угла - четыре кошки. А сидят они все на собственных хвостах. Правильный ответ: В комнате четыре кошки!

---

[Бродячий огонек]

Кошки в мае

Вечер был таким же, как сотни и сотни до него, – я возилась в саду, комары увлеченно кусались, порой свирепые ругательства и звон бьющегося стекла доносились из угла, где Чарльз с инструкцией в одной руке сооружал свой собственный парник. Соломона нашлепали за то что он катался по пионам. Шебу – чтобы не охотилась на бантамских кур старика Адамса. Соломон оглушил осу, но съесть ее не успел – помешали в последнюю секунду. Шеба, всегда выискивающая случай произвести впечатление, растянулась в позе Дианы в ящике с рассадой, поставленном на ограду, и произвела большой эффект на прохожих – и еще больший на Чарльза, когда он обнаружил, что возлежит она на салате, который он собрался посадить. Обычный, нормальный вечер.


***
Взять хотя бы наших-друзей, хозяев Чуки. Мы сами предостерегали их, чего им ждать, если они купят сиама. Надо отдать должное и владелице матери Чуки, она их тоже честно предупредила. Когда они беседовали с ней, она сказала, что иногда не свихивается только благодаря одному способу – уходит гулять долго-долго, а когда возвращается, задает кошке хорошую трепку. Но и это не помогло – они купили котеночка. «Нужно всего лишь терпение, – утверждали они, – ну и твердость, и с таким смышленым малышом никаких хлопот не будет».

Когда мы в последний раз общались с ними, они подумывали о переезде. Он прожил у них три месяца. За этот срок он изуродовал мебель, прогрыз дыру в пуховом одеяле, чуть было не оказался погребенным в куче компоста и угодил в полицейский участок за бродяжничество. И сидел он там не в кошачьей клетке. Из нее он выбрался за один час, что твой Гудини, сказал Полицейский сержант. Когда они пришли забрать его домой, в протоколе значилось, что патрульная машина подобрала его на улице в час ночи, и ждал он их, торжествуя, в обычной камере.

Вдобавок их соседи слева перестали с ними разговаривать, потому что он постоянно забирался к ним и пугал младенца, а соседи справа жаловались на состояние, в которое он привел их сад. В последний раз позвонив нам по телефону, они упомянули, что ищут дом где-нибудь на Эксмурских вересковых пустошах или в глубине Сахары, где он сможет жить по-своему, не засадив их при этом в тюрьму.

Ну, а взять обычного котенка, как посоветовал кто-то – просто чтобы отдохнуть, ведь они куда более послушные, чем сиамские... у нас перед глазами был пример нашего священника. Недавно (вдохновленный, по его собственным словам, преданностью наших двух кошек) он тоже обзавелся парой. Нет, не сиамских. Когда-то Соломон упал ему на голову и так его напугал, что вдохновился он с определенными оговорками, удовлетворившись Харди, глянцевито-черным котиком, и его очаровательной черно-белой сестричкой Уиллис. Они просто дышали клерикальной степенностью, сидя на ограде его дома, и все шло отлично, пока в один прекрасный день он не заметил, что уши у них что-то великоваты.

Он не мог бы ужаснуться еще больше, обзаведись они рогами – и по столь же веской причине. С тех пор как Аякс, силпойнт доктора, был случен с Мими старика Адамса, он начал проявлять живой интерес к нашей долине. И теперь мы частенько видели, как он с оптимистическим видом шествует по дороге. Мими после операции его больше не привечала – в отличие от многих и многих других кошек.

Его вторжение в долину напоминало вторжение Александра Македонского в Индию, только Аякс оставлял в память о себе не белокурые волосы и греческие носы, а котят с большими ушами. И еще они наследовали явную склонность к буйному самоутверждению. Трое уже успели стать местными знаменитостями. Один, находившийся в частной собственности, съел шестерых обитателей рыбного садка; кот на почте порвал несколько переводов и съел отчетность по маркам; а кот в гараже не позволял собакам выходить из машин. Это место принадлежит ему, заявлял он воинственно, все целиком, включая и бензоколонки, и он им покажет, если они хоть нос в дверцу высунут.

Именно для того, чтобы оберечься от таких сюрпризов, священник взял котят у фермера, который жил в трех милях дальше по долине, но и это не помогло. Аякс, сказал он, с отчаянием глядя на Харди и Уиллис, чьи уши росли буквально у нас на глазах, забирался в своих походах куда дальше, чем он предполагал. Бесспорно. Верные крови предков котята приспосабливали свое наследие к окружающей обстановке: Харди уже стошнило на грудь каноника, и его пришлось снимать с крыши церкви, а Уиллис прокусила шляпу младшего священника.

***
И пожар, и солнце, которым мы напитались, и иллюзия, будто от разлуки любовь крепнет, – все это ввергло нас в туманное состояние ума, в котором люди бегут покупать сиамских кошек. Если кто-то сомневается, что такое состояние возможно, я могу лишь сослаться на случай с моей знакомой. Старая дева пятидесяти лет жила одна и преданно ухаживала за собой. Спать ложилась неизменно в половине девятого, даже когда у нее были гости (если они засиживались, она вежливо их выпроваживала). После обеда лежала час, подняв ноги и закрыв глаза повязкой от света. А в ее доме царил строжайший порядок – под каждой безделушкой была фетровая подстилочка, вырезанная точно по форме основания – чтобы предохранять мебель.

И если она не пребывала в умственном тумане, когда купила сиама, то уж и не знаю, как это назвать. По ее словам, на нее что-то нашло, когда она увидела его темно-коричневую мордочку в витрине зоомагазина, ротик, разинутый в грустном «мяу». На самом-то деле он не мяукал, а орал благим матом, точно городской глашатай, как она поняла, едва вошла в магазин и очутилась с той же стороны стекла, что и он. Да, на нее, бесспорно, что-то нашло – она его купила, невзирая на это открытие.

Теперь она не ложится спать в половине девятого – в половине десятого она все еще тщится заманить Ланселота с крыши домой. Она не ложится отдыхать после обеда – ее слишком беспокоит, что там затевает Ланселот. Исчезли и подстилочки под безделушками, потому что никаких безделушек у нее нет. У нее есть только Ланселот. И хотя она заведомо души в нем не чает, но до сих пор понятия не имеет, как это произошло.

Если подобное случилось с ней, вы можете вообразить, что почувствовали мы, когда Фрэнсисы пригласили нас выпить кофе на дорожку и, войдя в кухню, мы увидели целую семейку сиамских котят.

Завораживающее зрелище для людей, не знающих, что такое сиамские кошки, или подобно нам все еще опаленных испанским солнцем. Котята свисают с дверных ручек. Котята ныряют с плиты. Один в задумчивости сидит над блюдечком, а еще один блаженно спит в прорези в дверце под мойкой.

– Это, – объяснила миссис Фрэнсис, выволакивая его оттуда – и в отверстие мгновенно бросились два котенка, томившиеся в очереди снаружи, – это ход к их ящику с землей, а он вовсе не спал, а нарочно притворялся. А это, – сказала она, когда сверху донесся громовой стук, затем шум, словно куда-то волокли гардероб, а потом выпихнули его в окно, – это другая компания играет с кроличьей ногой. Под замком в кабинете – они постарше этих и быстро с ними разделались бы.

Если в ее голосе и прозвучали нотки отчаяния, мы их не различили. Слишком уж мы погрузились в грезы о том, как один из этих обворожительных котяток водворится в нашем коттедже. Нет, исключительно ради Соломона и Шебы, а вовсе не потому, что они очаровали нас.

@темы: КОТовщина - литература о кошках

---

Вау! Дорин Тови!

[Бродячий огонек]

Наконец-то я нашла ссылки!
Кошки в доме

Шли месяцы, и мы все больше убеждались, что Саджи вовсе не отличалась дурным нравом, просто она была сиамской кошкой. Со временем мы научились узнавать практически с первого взгляда других владельцев сиамских кошек – по их затравленному виду и манере вздрагивать от каждого неожиданного звука. И любой всегда готов поведать жуткую историю своих треволнений. Вот, например, Хо, обитающий в другом конце деревни, видимо, поставил себе целью попасть в тюрьму за грабеж, засадив туда же и свою хозяйку, как сообщницу и пособницу. Он просто входил в чужие дома, крал все, что, по его мнению, могло понравиться его владелице, и относил ей. А она, столп общественной жизни прихода, страшно из-за этого мучилась и тратила томительные часы на то, чтобы возвращать дары любви их законным владельцам – то пару нестираных носков, то пакетик с бутербродом. Но даже она встала в тупик, когда Хо вернулся с мотком желтой шерсти, который никто не признал своим, а на следующее утро приволок рукав, связанный из той же шерсти. Тайна раскрылась только на третий день, когда он явился с остальным вязанием уже на спицах. Следуя за необорвавшейся нитью (как все преступники, Хо допустил единственную роковую ошибку и не забрал клубок), его хозяйка миновала две живые изгороди, обогнула пруд, прошла по проселку и так добралась до фермера, чья супруга уехала на уик-энд и потому не хватилась пропажи.
А Базиль? Возможно, страдая из-за своей изысканной клички, он исчезал при появлении гостей и возвращался с губкой, заимствованной из ванной. Как будто безобидная выходка, но в малознакомом доме, когда мимо тебя непрерывно прокрадывается кошка, полускрытая большой губкой, невольно начинаешь чувствовать себя неуютно. Во всяком случае, двое гостей, не привыкшие к замашкам сиамов, от второго визита воздержались.
А Хейни? Он упорно похищал у соседской девочки ее любимую игрушку. И не прекратил, даже когда хозяйка купила ему точно такую же. И еще Хейни питал горячую привязанность к ковровой дорожке на лестнице и за несколько месяцев упорного труда превратил гладкий ворс в каракуль, а когда его хозяйка перестроила нижний этаж в отдельную квартиру и свою входную дверь установила на верхней площадке, он выл два дня и начал чахнуть. Ей пришлось перенести дверь вниз, лишь бы не разлучать его обожаемой дорожкой.

***
Домой мы ехали молча, ошеломленные воздействием, которое один сиамский котенок оказал на тихий старомодный дом, а на заднем сиденье Саджи упоенно возобновила свою игру в похищенную. Только теперь, пока вокруг никого не было, она сохраняла полную безмятежность и сидела выпрямившись, сложив лапки и чинно обвив их хвостом, храня на мордочке выражение вдовствующей герцогини, возвращающейся из театра. Однако чуть она замечала огни – то ли свет фар встречной машины, то ли в окнах дома, – как бросалась к окошку, трогательно прижималась к нему и взвывала о помощи. Она устроила великолепный спектакль, когда мы проезжали мимо кинотеатра, откуда как раз расходилась публика с последнего сеанса, и билась лапками о стекло в жалостном беспомощном отчаянии, какое сделало бы честь и Лилиан Гиш, звезде немого кино, в кадрах, когда ее терзает жестокий отец. Но превзошла она себя, когда мы остановились на красный свет в деловом центре города. Вопли многих сиамских кошек роковым образом схожи с плачем младенца, но в тот вечер Саджи побила рекорды всех сиамских котят и человеческих младенцев. Она рыдала, она стонала, она завывала, так что прохожие на тротуаре начали заглядывать и пашу машину, сурово хмурясь – ведь внутри, по-видимому, одновременно били, морили голодом и подвергали изощренным пыткам бедную сиротку. Естественно, что Саджи к этому моменту исчезла под сиденьем Чарльза, откуда и продолжала чревовещать. Вот-вот разъяренная толпа прохожих линчевала бы нас, но тут зажегся зеленый свет, и Чарльз, в дни своей золотой юности участвовавший в автомобильных гонках, рванулся с места как ужаленный, чем и спас нас в последнюю секунду.

***
Держу пари, он предпочел бы тихонечко посидеть дома, знай, что ему угрожает. Прямо-таки опять вижу, как он изящно ступает по дорожке в своей алой шлейке и иногда останавливается понюхать цветок. Саджи поздоровалась с ним у двери. Пожалуй, чуть подозрительно, но Саджи всегда встречала гостей подозрительно, что придавало их визитам куда больше пикантного интереса. Они бок о бок пошли в гостиную, где, сообщила Саджи, ее семейство ну просто горит желанием познакомиться с ним. И я вновь переживаю жуткий момент, когда Соломон, ощетинив свои односторонние усы от ненависти, вылетел из-под стола, выпрямился на все свои шесть дюймов и зашипел на него.
Не успев начаться, наше церемонное деревенское чаепитие превратилось в бедлам. Саджи, вопя, что он Напал на ее Сына, накинулась на Джеймса. Джеймс, который и лапой не пошевельнул, в спор вступать не стал и поспешно ретировался через блюдо с огуречными сандвичами. А Соломон, вне себя от возбуждения, укусил миссис Смит за ногу. Еще долго после того, как Джеймса, дрожащего точно осиновый лист, увезли домой, а мы подмели осколки вазы, прежде стоявшей на окне, Соломон продолжал рассказывать нам про ногу миссис Смит.
– А потом я укусил Джеймса, – распевал он, сидя на кухонном столе, где мы устало резали для них кроличье мясо. – А потом я загнал его на самый верх занавески. А потом я снова его укусил...
Но он выдавал желаемое за действительное. На самом деле Джеймса укусила Саджи. Едва миссис Смит вскрикнула, как Соломон ракетой метнулся под бюро, остальные котята за ним, и следующие двадцать минут мы его не видели, если не считать двух круглых, как шарики, глаз, которые ошарашенно взирали на кавардак и опустошения. Но в этом был весь Соломон. Вдобавок ко всему из него вырос кошачий барон Мюнхгаузен.

***
А гостей нам приходилось отбирать очень тщательно. Одно дело оставить Саджи сидеть на столе во время еды и в случае необходимости быстренько ее убрать, сделав вид, будто мы не понимаем, что на нее нашло – обычно она никогда себе ничего подобного не позволяет. И совсем другое, когда кошка и четыре котенка, едва стол накрыт, шествуют по нему, точно отряд Армии Спасения, и уютно располагаются вокруг судка. Это уже за исключительный случай не выдашь. Бесполезно было и запирать их в прихожей, объяснив, что мы так всегда поступаем, садясь за стол. Они поднимали такой шум, вопили и прыгали на дверь, что гости обязательно просили, чтобы из-за них бедняжечек не запирали, и сами спешили открыть дверь. После чего бедняжечки мчались через комнату прямо на стол с такой целеустремленностью, что последний тупица понял бы, где они обычно сидят, когда мы едим.
К тому времени, когда мы отсеяли знакомых, которым не нравилось, что в их тарелки, пока они едят, заглядывают котята, знакомых, которых не устраивало, что Соломон срыгивает им на колени пауков (главный паучий недостаток – абсолютно неудобоваримые ноги), и знакомых, которые не желали играть в канасту, если котята жевали карты или на пробу совали лапки им в уши, не осталось практически ни одного потенциального гостя.
Да оно, пожалуй, было и к лучшему. Наше жилище выглядело не слишком презентабельно. Например, лампа на столике, переделанная из подсвечника XVIII века и до того изогнутая, что на ум невольно приходил пассажир у борта, страдающий морской болезнью. Гости, склонные к романтическим фантазиям, могли вообразить, что его в миг душевного волнения уронила на мраморные ступени лестницы прекрасная дама или им воспользовались, как оружием в пьяной стычке, аристократы эпохи Регентства. На самом же деле он погнулся в тот день, когда четверо котят попытались разом преодолеть его в скачках с препятствиями, которые они устроили в гостиной, и вернуть ему прямизну нам так и не удалось.
На бюро прежде стояли кувшин бристольского стекла, старинная пивная кружка в виде головы в треуголке и фарфоровая статуэтка бретонской пряхи. Бристольский кувшин отправился к праотцам на следующий день после того, как Саджи вывела своих детишек из свободной комнаты. Когда я вбежала, услышав звон бьющегося стекла, Соломон сидел там, где только что стоял кувшин, и смотрел вниз на осколки круглыми как блюдечки глазами, а Саджи и остальные котята внимательно смотрели на муравья, который, клялись они, сию секунду скрылся за углом. Соломон сказал, что кувшин сам упал, едва он туда залез, и почему кувшин теперь совсем другой?
Мы так и не узнали, кто отбил голову бретонской пряхи. Все усердно учились ловить мышей в дальнем конце огорода, когда мы нашли на ковре ее обезглавленное тело, а когда они вернулись к обеду, то заверили нас, что для них это тоже тайна за семью печатями.
После этого мы, оберегая наше последнее сокровище, при появлении котят заботливо ставили пивную кружку ни пол, хотя с тем же успехом могли бы оставить ее на прежнем месте. Обнаружив, что верх бюро теперь свободен и чист, они пристрастились сидеть там всей компанией, решая, чем заняться дальше, и вот в один прекрасный день голубые братцы затеяли показательный бой, Соломон заявил, что должен сидеть впереди, ведь он самый главный, его сестричка яростно отказалась подвинуться хоть на йоту, а то он заслонит от нее Чарльза, и в результате они все одним клубком свалились на кружку точно бомба, и ей пришел конец.
Куда бы мы ни смотрели всюду видели хаос и запустение. Покойное кресло в углу, задрапированное драным пледом из машины – не для защиты от котят (надежду оберечь его мы потеряли давно: когда им хотелось поточить о него коготки, они просто отгибали плед), но чтобы скрыть тот факт, что теперь набивка торчит из него пучками на манер фантастической африканской прически. Пятно на ковре там, где Соломона стошнило после того, как он умял две кремовые булочки за один присест. И еще одно – где Чарльз уронил кофейник в тот день, когда кошечка, которая все еще была немногим больше мыши, влюбленно вскарабкалась по его ноге, но не по брючине, а под ней.

***
СМЕРТЬ МЕХОВОГО МАНТО
В тот день, когда Шеба загнала комара за картину над бюро и оставила на стене черные отпечатки лап, Чарльз сказал, что нечестно винить кошек за все, что бы ни случилось. Что ей оставалось делать, если он пролетел мимо как раз тогда, когда она заглядывала в камин и испачкала лапы сажей? Когда же я наконец запомню, что сиамские кошки не похожи на остальных, и начну принимать во внимание их бойкость и любознательность?
Но он этого не повторил, когда мы постелили на лестницу новую ковровую дорожку и Соломон, наглядно демонстрируя Шебе, какой он Сильный, превратил в лохмотья ее низ, пока мы деловито приколачивали к площадке верхний конец. Чарльз тогда сказал, что Соломон проклятущая чума и язва, и если он не поостережется, то кончит дни в кошачьем приюте. Положение не улучшилось, когда я, чтобы спасти оставшуюся дорожку, пока Соломону не надоест точить об нее когти, придумала класть на каждую ступеньку сложенные экземпляры «Таймс», когда мы куда-нибудь уезжали. Несколько дней это помогало, а затем как-то утром Чарльз в последнюю минуту кинулся наверх за бумажником, поскользнулся на верхней «Таймс» и скатился вниз на спине. Тут уж виноватыми оказались и Соломон и я. Меня это не очень напугало – Чарльз ростом шесть футов, ступеньки нашей лестницы крутые и узкие, и он постоянно с нее падает, а я вышла бы виноватой, сиди я на вершине Эвереста, но Соломон очень переживал.
Пока Шеба утешала Чарльза в прихожей, прогуливаясь взад и вперед по его жилету и тревожно осведомляясь, уж не Умер ли он, Соломон восседал на верхней площадке и произносил долгий сиамский монолог о несправедливости всего этого. «Шеба Рвет Когтями Вещи, – сказал он, – и Никто на Нее Не Жалуется». И это была чистая правда. Кресло в свободной комнате снизу было все в лохмотьях: когда Шеба утром просыпалась, она упражнялась под ним в ползании на спине в качестве зарядки. А Чарльз по этому поводу сказал, что надо считаться с ее живым характером.
«Она Сбрасывает Вещи и Попадает в Людей», – надрывался Соломон. По модуляциям его голоса всегда можно было узнать, что он добрался до этой части своей филиппики. Когда он сознавал свою правоту, из его глотки вырывался оглушительный рев. Соломон вещи на людей не сбрасывал. Он просто не мог взобраться на нужную высоту. Но Шеба, прыгая как серна по книжным полкам по обе стороны камина, вечно бомбардировала доверчивых гостей томами энциклопедий или юридическими сочинениями. Последнее время я начала подозревать, что это вовсе не несчастная случайность, как она утверждала. И уж, конечно, в тот вечер, когда я помешала ей увенчать Соломона медным индийским кувшином, случайностью это никак быть не могло. Я остановила ее в тот момент, когда она стояла на ручке кресла и изо всех сил старалась зацепить его лапой и сбросить с каминной полки, под которой Соломон, растянувшись во всю длину на коврике, чтобы согреть живот, спал сном праведника и ничего не подозревал.
И вот теперь, вытягивая шею над площадкой, чтобы все его хорошо слышали, Соломон продолжал повествовать о своих горестях. «Чарльз Неуклюжий, – вопил он, укоризненно глядя туда, где Шеба, с облегчением удостоверившись, что Чарльз протянет еще год-другой, энергично расхаживала по его жилету и заверяла его, что она-то – пай-девочка. – Чарльз Свалился бы С Лестницы и без газеты, – вопил Соломон. – Чарльз Всегда Падает. В прошлую субботу Чарльз Упал С Приставной Лестницы. Никто, – сказал Соломон с печальным завыванием, смахивавшим на шмыганье носом, – никто не может обвинить в этом его. Чарльз Сам Во Всем Виноват».
Что было, то было. Чарльз красил стрехи, примостившись на лестнице с надломленной ножкой, которую установил на наклонной крыше крыльца и привязал для страховки старой веревкой к печной трубе – вопреки предостережению старика Адамса, что он знавал немало людей, которые вот так разбились насмерть. Согласно версии Чарльза, он вытянул руку, чтобы наложить последний мазок, думая про себя (работая, он развлекался, сочиняя маленькие трагедии, полные напряжения): «И в тот момент, когда он протянул руку, чтобы уцепиться за последний уступ, раздался резкий треск лопнувшей веревки, и он камнем рухнул в разверстую бездну» – и тут веревка и правда лопнула. Но без резкого треска. Она медленно, садистски развязалась у него на глазах, а он стоял на последней перекладине и беспомощно смотрел на нее. И в бездну он не рухнул, а хлопнулся на крышу крыльца с таким грохотом, что потряс старенький коттедж до самого его основания. Когда я выскочила наружу, не сомневаясь, что наконец стала вдовой, он уныло сидел на крыше в луже светло-голубой краски, а на кровле угольного сарая, вытягивая шеи, словно чтобы лучше рассмотреть процессию лорда-мэра, стояли Соломон и Шеба, с волнением спрашивая, зачем он это сделал.
...А однажды таинственно исчез кактус из горшка, пока владелица, только что получившая его в подарок, на обратном пути заглянула к нам выпить чаю. Чарльз спросил, какие еще требуются доказательства того, что у Соломона не все дома, – однако Соломон тут был ни при чем. Похитила кактус Шеба, как мы узнали, когда сами завели кактусы и были вынуждены каждый вечер запирать их на ночь в ванной от греха подальше, пока Шеба под дверью выла, требуя хоть самый маленький, чтобы покатать его по полу.
Зато Соломон один, без посторонней помощи убил меховое манто. Мы засмеялись, увидев, какое благоговение появилось на его мордочке, когда он узрел это манто и тут же выгнул спину, вызывая его на бой. И мы ни на секунду не задумались, когда владелица погладила Соломона по голове и, говоря: «Ничего, малыш, это ведь просто манто», небрежно положила его на стул в прихожей. А вот Соломон задумался. И, получив свою долю бутерброда с крабовым мясом, тут же ушел в прихожую, где убил манто так обстоятельно, что я и теперь дрожу, вспоминая, во что нам обошлась его починка.

@темы: КОТовщина - литература о кошках

---

Из "Дневника счастливой котовладелицы"

[kassid]

Я записалась к врачу, чтобы взять для бабушки рецепты. И совершенно забыла. Хорошо, котенок начал беситься и разбудил меня. Сначала я разозлилась и перевернулась на другой бок, и тут до меня дошло, что сегодня ведь среда! Я подскочила, как ошпаренная, кинулась к часам – без семи восемь, а у меня запись на восемь. За четыре минуты я успела собраться и вызвать такси, и в первых минутах девятого уже была в поликлинике. И как назло, врач сегодня не опоздала!

Но ничего, меня пропустили, вернулась я домой и решила доспать. Но не тут-то было! Мой умный котяша на днях, оказывается, сбросил с окна цветок, и из кашпо высыпались камушки. И вот он начал у меня под диваном постукивать таким камушком… Я не выдержала, вскочила, отобрала камушек и положила на место. Легла и попыталась заснуть.

Через пару минут Вася вытащил из-под дивана второй камушек, и начал им побрякивать. Я не выдержала, вскочила, отобрала камушек, положила на место и попыталась заснуть.

Умненький Васька выждал, пока я притихну, и извлек из-под дивана третий камушек!.. После чего я полезла под диван вместе с ним - искать четвертый и пятый. Но камушки к тому времени кончились, и он взгромоздился спать на меня, а когда я стала вставать, заругался и пошел к бабушке.

Я уж молчу о том, что он возомнил себя альпинистом и покоряет вешалки в коридоре, мужественно карабкаясь по курткам и пальто. Еще он в душе Шерлок Холмс, и сует свой любопытный нос везде, где его так и норовят придавить. А еще он играет в графа Монте-Кристо, и, стоит мне отпереть дверь, ловко совершает побег из замка Иф, то бишь нашей квартиры.



(с) Mai

---

[kassid]

---

[kassid]

---

[kassid]

---

Превед, панки!

[Irma Sun]

---

[Бродячий огонек]

Недавно на Днепропетровщине открывали новую шахту. И по традиции бросили туда кошку. Она и нацарапала первые три тонны угля!







Алгоритм лечения кота



1 - Уложите Кота на согнутую левую руку, как ребёнка, и прижмите к себе. Указательный и большой палец охватывают щёки и нежно давят на них. Таблетка - в правой руке. Так как при нажатии Кот откроет рот, вложите осторожно таблетку.



2 - Поднимите таблетку с пола. Повторите пункт 1.



3 - Разыщите Кота в спальне и выбросьте мокрую таблетку. Возьмите из упаковки новую таблетку. Кот - в колыбели левой руки. Одновременно, сильно сожмите передние лапы левой рукой. Челюсти открыть с силой и втолкните таблетку правым указательным пальцем. Закройте Коту рот, держите его и считайте до 10.



4 - Достаньте таблетку с люстры, а Кота снимите со шкафа. Вызовите супругу из кухни.



5 - Станьте на колени. Кот - зажат между коленями. Крепко держите передние и задние лапы двумя руками. Игнорируйте низкое рычание, испускаемое Котом. Попросите супругу крепко удерживать голову Кота одной рукой, а второй с помощью деревянной лопатки, энергично втолкнуть таблетку в горло Кота и постараться растереть.



6 - Снимите Кота с карниза занавеси. Достаньте из упаковки следующую таблетку. Сделайте замечание, что нужно купить новый карниз и попробовать зашить занавес. Аккуратно соберите с полок разбитые статуэтки и отложите, чтобы потом склеить их.



7 - Заверните Кота в большое полотенце. Попросите супругу лечь на кота поперёк, чтобы только голова оставалась свободной. Разотрите таблетку в порошок. Заставьте Кота открыть рот с помощью карандаша и, не вынимая карандаш, всыпьте порошок.



8 - Прочтите надпись на упаковке таблеток, удостоверьтесь в их безвредности для человека. Выпейте стакан воды, чтобы не чувствовать вкус лекарства. Смажьте царапину на плече супруги. Удалите пятна крови с ковра (холодной водой с мылом). Снимите Кота с балкона соседа. Достаньте другую таблетку.



9 - Поместите Кота в шкаф и зажмите его дверцей, чтобы выступала только голова. С силой откройте Коту рот, с помощью десертной ложки. Попросите супругу разобрать шариковую ручку и всыпьте таблетку, растёртую в порошок, в корпус ручки(как в трубочку). Энергично дуньте в рот Коту.



10 - Приготовьте отвёртку и отложите дверь шкафа в сторону. Приложите холод к щеке, и вспомните точную дату прививки от столбняка. Выбросьте футболку и оденьте новую.



11 - Вызовите пожарных, чтобы снять Кота с дерева. Разберитесь с водителями автомашин: кто из собравшихся врезался в стену дома первым, чтобы не наехать на Кота. Возьмите последнюю таблетку.



12 - Свяжите передние ноги Кота крепкой верёвкой и привяжите к ножке стола. Оденьте перчатки. Вынудите Кота открыть рот с помощью маленького гаечного ключа. Заталкивайте таблетку плоской поверхностью выреза ключа, держите голову Кота вертикально и влейте пол-литра воды, чтобы смыть таблетку вниз.



13 - Попросите супругу отвезти Вас в "скорую помощь" и сидите спокойно, пока врач сшивает пальцы, предплечье и удаляет остатки таблетки из правого глаза. На обратном пути зайдите в магазин мебели, чтобы заказать стол.



14 - Проследите, чтобы после лечения Кот соблюдал постельный режим.

---

К.Чуковский

[Irma Sun]

Котауси и Мауси

Жила-была мышка Мауси

И вдруг увидала Котауси.

У Котауси злые глазауси

И злые-презлые зубауси.



Подбежала Котауси к Мауси

И замахала хвостауси:

"Ах, Мауси, Мауси, Мауси,

Подойди ко мне, милая Мауси!



Я спою тебе песенку, Мауси,

Чудесную песенку, Мауси!"

Но ответила умная Мауси:

"Ты меня не обманешь, Котауси!



Вижу злые твои глазауси

И злые-презлые зубауси!"

Так ответила умная Мауси -

И скорее бегом от Котауси

@темы: КОТострофа - стихи о кошках

---

[Laine]

Пьём утренний кофе

---

Фирменные кошки от Зои Эзрохи

[Бродячий огонек]

Для сна имею кошку я.

Она обнимет черной лапкой -

И сон глубок, как полынья,

Но только теплый, мягкий, сладкий.



Так хорошо, так далеко,

В мир безмятежного смятенья

Я погружаюсь, как Садко,

В событий гибкие сплетенья.



У сновиденья под крылом

Я в безопасности великой

Лечусь целительным теплом

Своей зверюшки полудикой.



Как будто гусли в глубине,

Стирая горькие разлады,

Так нежно сверлят ухо мне

Ее мурлыканья рулады.



Имейте кошку, о друзья,

Чтоб мягкой лапкой обнимала.

Так не сумеют ни семья,

Ни грубый натиск люминала.



Прилежно служат кошки нам -

Черны, рыжи и полосаты...

А седуксен, феназепам -

Все это только суррогаты.

***



Отведав лисы чернобурой,

Трепала и ела песец.

И норки, не будучи дурой,

Решила вкусить наконец.



Мурлыкая, словно шарманка,

Сия героиня стиха

Жевала, глотала, гурманка,

И на пол плевала меха.

***



Ты милей собаки и стихов,

Ты роднее маленьких детей.



Не бывает розы без шипов,

Не бывает кошки без когтей.



Когтей четырежды четыре, *

И метров столько же в квартире.

На метр по когтю получается,

И это очень ощущается.

----------------------------

* Бренча рассеянно на лире,

Я разучилася считать:

Их лишь на задних по четыре,

А на передних их по пять.

И превосходят наш

Они метраж.

***



Ах, мурлыкающая вата,

Пред тобою я виновата.

Эта мякоть будет мяукать,

Будет плакать, меня аукать...

***



Ты знаешь ли, что я тебя убью?

Тебя, тебя, касаточку мою.

Тебя, тебя, о розочка с шипами,

Уснувшая на Митиной панаме,

Тебя, о негритяночка, тебя,

Чьи ушки засыпаю теребя.

Мур-мур, мур-мур, мурчи свою муру,

Но не останься, если я умру,

В чужом, пустом, неласковом миру.

Мурлыканья не ценит этот свет,

Хоть ничего дороже в мире нет...

***



Вселенная - сплошной огромный вычет.

И жизнь и смерть полны одной тоской.

Лишь кошка оглушающе мурлычет,

Ко мне прижавшись черною щекой.

@темы: КОТострофа - стихи о кошках

---

Хэппибездну сама себе :)))

[kassid]